Капкан на честного лоха - Страница 99

На полу брони нет, но о том, чтобы взорвать тачку и думать нечего. Само днище выполнено из балок коробчатого сечения. При мощном взрыве оно может лишь слегка прогнуться. По полу проложен специальный кевларовый мат, выдерживающий одновременный взрыв сразу нескольких гранат и защищающий пассажиров от осколков.

Стекла машины представляют собой слоеный пирог: бронестекло, пластиковая прокладка, бронестекло, снова пластик. Взрыв осколочной гранаты стекло выдержит, но потрескается. Взрыва второй гранаты может и не выдержать, но твердой гарантии нет. Боковые стекла не опускаются. Прострелить их ещё труднее, чем лобовое. Колеса автомобиля абсолютно неуязвимы. Бензобак полностью защищен броней. Урманцев подвел итог:

– Многослойная броня, бронестекла, защищенное днище.

Он артистично развел руками и выдержал паузу.

– Как говориться, медицина бессильна? – спросил Климов. – А ты заливал…

– Вот смотри сюда, – обвел карандашом капот нарисованной машины. – На машине Ашкенази, как и на многих зарубежных аналогах, не забронирован двигатель. Производители рассчитывают, что стрелять будут по салону. Кроме того, у нападающего не всегда есть возможность сделать второй и третий выстрел. Пока стреляют в стекла, тачка уходит из-под огня. Но двигатель практически голый. Только входящие в салон провода и патрубки закованы броней. Но это уже не важно, потому что с расстрелянным мотором далеко не уедешь. Багажник и крыша автомобиля тоже не защищены.

– Почему не бронируют двигатель и крышу? – спросил Климов.

– Разумный компромисс. На машину нельзя навесить столько много брони. Автоматическая коробка, мощный мотор. Он потянет, но подвеска развалится. Сейчас тачка Ашкенази без пассажиров вести четыре тонны двести пятьдесят килограммов. Кстати, число пассажиров в автомобиле – четыре человека. Ради бронирования пришлось пожертвовать полезным местом. Даже при таком весе на проселочной дороге подвеска может накрыться. А если нацеплять броню на двигатель, крышу и багажник… Ну, долго такой автомобиль не проездит. Теперь понятно?

– Понятно, – кивнул Климов. – Мы выводим из строя не защищенный броней двигатель. А затем разбираемся с Ашкенази. Без особой спешки.

– Точно, – улыбнулся Урманцев. – Потому что двигатели – ахиллесова пята многих броневиков.

Он открепил от фанеры рисунок автомобиля, пришпилил к ней план маршрута, по которому Ашкенази добирается из города на дачу и обратно.

– Вот отрезок кольцевой дороги, – пояснил Урманцев. – Вот Рижское шоссе. Здесь Ашкенази сворачивает. Едет по двухполосной лесной дороге четыре с половиной километра. Нападать именно здесь слишком рискованно. Близко магистраль, да и на самой дороге движение довольно оживленное. А здесь сворачивает на узкую грунтовку. От шоссе его дачу отделяет двухкилометровая лесополоса. Вокруг деревья. Когда Ашкенази поедет по грунтовке – он наш.

– Если с ним пойдет машина сопровождения? – спросил Климов. – Будем ждать другого раза?

– Придется. Иначе слишком много пальбы, слишком много крови.

– Чего нам не хватает?

– Нужен автомат и несколько осколочных гранат Ф-1, – Урманцев на секунду задумался. – Эти вещи достану завтра же. Остальное есть.

– Гладко у вас все получается, – проворчал Климов. – На бумаге и на словах все очень гладко. А на деле?

Климов оглянулся на Цыганкова. Парень спал на стуле, свесив голову на грудь. После бессонной ночи ему было не до техники.

Глава пятая

На следующий день Максим Короленко явился на работу с большим опозданием.

Накануне вечером он ездил в Шереметьево встречать жену Лиду, целый месяц гостившую у подруги, сдуру выскочившей замуж за турка. Вылет самолета из Стамбула по техническим причинам задержали на добрых два часа. Короленко не любил и не умел ждать. Наблюдая, как за окнами рождается темный вечер, он не находил себе места, метался по зданию аэропорта, словно зверь в клетке. Последними словами он ругал жену, улетевшую в Стамбул, будто там медом намазано. А заодно уж проклинал подругу жены и её мужа турка.

Когда объявили, что посадка самолета переносится ещё на полчаса, Короленко чуть не завыл в голос, он испытал, странное жжение в легких, левое веко задергалось. Максим был на пределе и дал себе слово: если рейс перенесут ещё хоть на одну минуту, он сядет в машину и поедет обратно в город. А супруга пусть хоть на такси добирается, хоть на автобусе, хоть пешком идет. Наконец, самолет прилетел.

Но на том муки Короленко не кончились, пришлось долго ожидать, когда разгрузят багаж. Жена привезла из Турции три пухлых чемодана и пять объемистых коробок, судя по их весу, набитых кирпичами. Пока дотащились до машины, доехали до дома, подняли поклажу в квартиру, наступила ночь. Но жене в этот поздний час припекло распаковывать коробки и демонстрировать мужу вещи, купленные в Турции.

В основном это были поделки тамошних ремесленников, всякое барахло, которым переполнены местные базары. Круглые и квадратные подносы, настенные бра и какие-то бессмысленные подвески, которые вообще не поймешь к чему привинчивать. «Правда, красиво? Правда, хорошо? Правда, стильно?» – спрашивала Лида, демонстрируя мужу все новые изделия турецких кустарей.

Короленко закатывал глаза, сжимал кулаки, сдерживая поток ругательств, готовый, как блевотина, хлынуть из горла. Ясно, Лида хочет как-то украсить новую квартиру, внести экзотическую изюминку в интерьер. Но того не понимает, что все эти блестящие вещицы режут глаз, это подделка, туристический ширпотреб, копеечная дешевка.